– Здрасте! А декан здесь?

– Нет! – рявкнула Ольга Никифоровна и шарахнула мышкой по столу.

Тощий юноша сжался в дверном проёме и испуганно заморгал.

Я подавила смешок, но, тоже с трудом сдерживая раздражение, сказала:

– Третья дверь по коридору налево.

– Спасибо, – прошептал парень. Дверь захлопнулась.

– Всё! Я больше не могу! – Ольга Никифоровна бросила на клавиатуру очки и схватила лист бумаги и ручку. – Я пишу заявление! Невозможно же работать! У меня, между прочим, конец года! У меня баланс на носу! Сколько это может продолжаться?!

Наш университет очень долго ждал окончания ремонта в новом здании. Летом его закончить не успели, все время обнаруживались какие-то недоделки.

В итоге пришлось переезжать в начале ноября, прямо в разгар учебного процесса. В спешке грузили в машины мебель, компьютеры, документы.  Завхоз скрутил старенькие выцветшие таблички с дверей, указатели со стен, сложил в одну большую коробку, подписал её и «куда-то положил». Вот уже месяц он искал эту несчастную коробку, но тщетно.

Приближался конец семестра. Студенты в диком рвении накануне зачётной недели носились по всему зданию, пытаясь сдать всё, что не сдали с сентября. Как слепые коты, они тыкались во все щели и, как ураган, врывались во все двери в поисках нужных преподавателей. В том числе и в кабинет главного бухгалтера, который по несчастливому стечению обстоятельств оказался в самом начале длиннющего коридора, ближайшим к центральной лестнице.

Главбух быстро строчила на листке нервным размашистым почерком: «Ректору… Заявление… Прошу уволить в связи с невозможностью…».

 – Ольга Никифоровна, успокойтесь, – я сделала жалкую попытку её остановить, – найдет он эту чёртову коробку.

 – Всё, Наташа! Всё! Может, и найдёт, но без меня! У меня нервы не железные!

Она лихо поставила подпись и умчалась из кабинета, долбанув дверью так, что зазвенело оконное стекло.

«Сейчас доведёт ректора до инсульта. А ему почти семьдесят. Волноваться нельзя». Я вздохнула и попыталась сосредоточиться на 1С.

Как ни странно, вернулась Ольга Никифоровна довольно быстро, размахивая другой бумажкой, не заявлением. Её глаза светились торжеством справедливости.

– На! Читай! – она сунула бумажку мне под нос. – Я поставила вопрос ребром: или я и таблички, или…

Я быстро пробежала глазами текст: «Срочно заказать таблички на двери, указатели, пожарные таблички… на вход, выход… и т.д. и т.п. Подпись ректора».

 Главбух уже набирала внутренний номер завхоза:

 – Сергей! Давай быстро ко мне, получай деньги под отчёт и дуй в типографию!

Через четыре дня я пришла на работу и невольно притормозила у двери. На ней красовались новые элегантные таблички из латуни:

«Главный бухгалтер Поспелова Ольга Никифоровна», «Заместитель главного бухгалтера Скворцова Наталья Андреевна»,  – это я.

Круто! Ничего не скажешь!

Я вошла в кабинет. Главбух была уже на месте. Сидела в полной тишине, сосредоточенно уткнувшись в монитор.

Я осторожно поздоровалась.

 – Видела?! – Ольга Никифоровна бросила на меня взгляд  полностью удовлетворённого жизнью человека. – Всё, Наташа. Таблички вечные. Фамилии не заменишь. Теперь нам с тобой увольняться нельзя. Придётся тут до пенсии работать.

«И после, – невольно подумала я, – если уж ректор решился заказать изготовление табличек из латуни».

В том, что у этой целеустремленной женщины сойдутся все балансы, не сомневался никто: ни я, ни ректор.